В результате практики психологической помощи у меня создалось впечатление, что все психотерапевтические подходы работают достаточно эффективно. Важно понять, почему это может быт» так, и какие общие причины способствуют этому. В настоящее время история исследования психотерапии взрослых накопила уже значительный опыт, указывающий, вообще говоря, на то, что большинство подходов достигают определенного успеха, если они используются чуткими, добросовестными людьми, хорошо обученными психоаналитической методике.
При этих условиях имеется тенденция заключить, что неспецифические факторы, которые приводят к успешному результату, весьма существенны. Однако их трудно выделить, а, возможно, и не нужно специально исследовать, поскольку они практически и так всегда работают. Я займу противоположную точку зрения и попытаюсь исследовать неспецифические факторы, которые составляют общности. Причины, по которым я так поступаю, двояки.
Во-первых, в новой области исследований, такой как ранние нарушения отношений между родителями и детьми, мы до сих пор не знаем, какие терапевтические факторы специфичны, а какие неспецифичны.
Во-вторых, и более общо, по той причине, что аспект не является неспецифичным, не следует, что он менее интересен. Напротив, он обещает быть наиболее интересным, возможно, самым фундаментальным и самым важным для понимания.
Вот почему я предпочитаю называть их скорее фундаментальными аспектами или общностями, чем неспецифическими факторами. Они являются неспецифичными при сравнении двух или более подходов. При изучении процесса терапевтических изменений их лучше называть общностями. Очень важно попытаться идентифицировать и изучить природу некоторых из этих общностей. Конечные цели этой попытки заключаются в том, чтобы увеличить терпимость и интерес подходов друг к другу и способствовать обучению. И, возможно, постепенно придти к более глубокому пониманию этой области клинической деятельности, так, чтобы появились программы обучения, специфичные в области.
Будут обсуждаться четыре общности:
1) Природа системы родитель — ребенок, на которую воздействует терапевт;
2) Конкретная природа трансфера в этой области клиники;
3) Временная природа разработки в контексте развития;
4) Относительный акцент на здоровых и позитивных клинических чертах.
Природа системы родитель — ребенок, на которую воздействует терапевт.
Выработана модель отношений родитель — ребенок — психолог, которая позволяет нам говорить об этой системе яснее при сравнении различных терапевтических подходов Эта модель будет использована и усовершенствована. Главные черты этой модели заключаются в следующем. Мы начинаем со взаимодействия, т. е. с внешних поведенческих обменов между родителем и ребенком, которые наблюдаются третьей стороной и, таким образом, составляют объективное поле. Это взаимодействие можно, конечно, расширить для того, чтобы включить в триаду отца, из чего следует: Можно включить и других ядерных членов семьи, или же мать может быть заменена другим первичным воспитателем.
До сих пор мы имеем взаимодействие или множество взаимодействий. Мы еще не получили взаимодействия, — а мы считаем, что разрушено именно взаимодей ствие. Для перехода от взаимодействия к отношениям нужно добавить предисторию и память. Отношения включают в себя накопившуюся предисторию предше ствующих взаимодействий в форме памяти, которая позволяет ожидать и оценивать текущие взаимодействия в свете прошедших . Мы будем реализовывать исторические функции и функции памяти в виде предметно-изобразительных систем со стороны взаимодействующих лиц (по соображениям простоты будут изображаться только мать и ребенок; система, естественно, может быть расширена) Эти предметно-изобразительные множества вполне совместимы с концепцией предметно- изобразительных "миров", используемой в психоанализе, и во многом обязаны ей.
Теперь мы добавили субъективное интрапсихическое поле к объективному межличностному полю взаимодействия. Это можно изобра зить в виде схемы: Ребенок-Мать, Субъективное-Объективное и субъективное и внутрипсихическое межличностное пространство. Такая обрисовка двух полей в пределах одной и той же системы достойна привлечь внимание по той причине, что была проведена дискуссия на тему о позиции и природе "клинического ребенка" в терапевтической реконструкции в сравнении с "наблюдаемым ребенком" в исследовательских работах. В фактической системе, в отношении которой мы проводим клиническое вмешательство, всегда присутствуют оба "ребенка". Даже если настоять на том, что "клинический" и "наблюдаемый" ребенок существуют в разных и взаимоисключающих гносеологических областях, то в клинической практике — ив реальной жизни ребенка — они существуют рука об руку в динамических взаимоотношениях. Теперь мы должны ввести в эту модель терапевта. Но его позиция варьирует от подхода к подходу.
Например, при подходе, ориентирующемся на психоанализ, при котором терапевт получает клиническую информацию от родителей, и направляет вмешательство на предметно-изобразительный мир матери, т. е. на все ее фантазии и отношения в относительно прошедшем времени, которые будут влиять на ее субъективный опыт, приобретенный при текущих взаимодействиях; мы можем расширить нашу модель. При другом подходе терапевт может сконцентрировать свою активность в первую очередь, на внешнем поведении матери. Или же терапевт может сконцентрироваться, в первую очередь, на поведении ребенка или на предметно-изобразительном мире ребенка.
Другими словами, место внедрения в эту систему варьирует от подхода к подходу, но система остается постоянной. Эта ситуация сохраняется даже если ребенок наблюдается в отдельности, и если ребенок сам по себе идентифицируется в качестве "пациента", страдающего от невроза или депрессии. Это в равной степени справедливо, если мать наблюдается в отдельности, а отношения с ребенком (при влиянии на них ее предметно-изобразительного мира) считаются "пациентом". Это неизбежно по той причине, что спектр выбора направления резкого изменения в отношениях более ограничен, чем у взрослых.
Для роста, здоровья и жизни ребенку требуются: первичный воспитатель, а это означает — постоянный режим кормления, ухода и сна; и взаимодействия, регулирующие деятельность. Родители и дети слишком привязаны друг к другу и к бесчисленному множеству ежедневных необходимых взаимодействий. Дела можно сделать иначе и можно ощущать их иначе, но они должны быть сделаны. За исключением экстремальных случаев, когда здоровье ребенка под угрозой, максимальный спектр выбора в отношениях между взрослыми находится вне всякого сомнения, имея в виду отношения между родителем и ребенком: смены партнеров; прекращение некоторых или всех отношений; дозирование физической дистанции, психической близости, и т. п.